djugi

Conservation

2001

Джуги

Рассказ в таблице. "Мои горы. Или мужские ощущения сквозь призму женской сущности."
текст, рисунки, фото : Наталья Чуркина

-Нет, все-таки я мужественная женщина. Ну скажите же! - говорила я , вщелкивая восьмерку и начиная спускаться в темный провал бергшрунда.

Темным был не только провал, но и все вокруг: недавно перевалило за полночь, а мы так и не успели спуститься.Нас было четверо. Четверо альпинистов, запоздавших в горах. Где - то там внизу, в базовом лагере, сидели наши други и товарищи, и регулярно выходя на связь, спрашивали: "Ну как там у вас? Вы где?". Где-где. Сначала долго лезли. Оказались не на той стенке. Два часа потребовалось, чтоб ее взять. Неторопливая работа на маршруте по восхождению на Белалакаю привела к тому, что уже глубокая ночь, а до лагеря идти и идти.

Медленно спускалась в бергшрунд, радуясь, что взяла восьмерку с рогами.

Поводов для оптимизма было мало: уже 20 часов беспрерывной физической активности, порой суперактивности, жрали мало. Голодно, холодно. Ночь. Страшно. Усталость. Зато звезды. Снежник, по которому мы спускались, отражал свет этих звезд и сам светился в темноте. Идти можно было без фонарей. Но сначала надо было преодолеть бергшрунд. Бергшрунд - эта трещина, только в снежнике, а не в леднике.

Спускалась ниже и ниже. "Пожалуй, хватит," - решила я. Веревка шла с одного края бергшрунда на другой. Чтобы его перейти, надо сначала спуститься по веревке на провис, а потом подняться на другую сторону.Вщелкнула жумар в ведущий вверх конец веревки.

Вщелкиваюсь.

Решилась посмотреть вниз. Всего пара метров, если падать, даже дно видать. Хотя если там под снегом провал…. Да мало ли что там может быть. Даже мурашки побежали по телу, когда я об этом подумала. Ладно, вниз не смотрим.

На том краю бергшрунда стоял Саша. Он каким-то невероятным образом, махая в трещине ледорубами, умудрился перебраться через него, создав для нас, троих, своеобразный мостик из веревочки. Веревочка с одного конца бергшрунда на другой. Разлом большой, не обойти. Вернее, даже обходить нечего. Мы находились на снежном языке, подымающемся вверх на скалы. Вниз - бергшрунд, справа, слева - скалы. Вот и полезли через бергшрунд.
Дожумарила я до края трещины, покорячилась пару минут, пытаясь перевалить через этот край. Никак. Потом Саша руку протянул и вытянул меня. Вон.
За мной полез Антоха. Последним шел Коля. Коля спускался на веревке, закрепленной на самовыдергивающихся ледорубах. То есть, если посильнее за веревку дернуть, она и вылетит с ледорубами.

Веревка мокрая, холодная. Перчатки на руках тоже все мокрые насквозь, требуют периодического выжимания. Бр-р-р. Теперь отвязать восьмерку, что оказалось не так-то просто. Наконец подъем вверх, вон из бергшрунда. Из снежной щели.

И вот мы стояли и смотрели, как Коля спускается на этой системе, которую сам же и создал. Мы стояли на противоположном конце бергшрунда и молились, чтоб ледорубы не подвели (прям как в песне). Вот наконец показалась его голова из-за края разлома, вот тянутся к нему руки и вытаскивают его. Уф. ура! Ура! Восторг. Мы сделали это. Мы преодолели этот чертов бергшрунд. Все живы. Пир среди чумы. Восторг среди усталости и ночи. Долго дергали за веревку, пытаясь выдернуть оставшиеся на другом краю ледорубы. Парни тянут - потянут, вытянуть не могут. Тут я подошла, за веревочку взялась, ледорубы и выдернулись. Связались. Пошли вниз по снежнику. По нему идти легко. Пятки мягко ступают, слегка проваливаясь под весом тела. Можно скользить. Скользить хорошо получается, когда силы есть. И быстро получается. А тогда сил было мало. Шел 22-ой час покорения. Скользили, оступались, падали, подымались. Вниз, вниз. Дошли до каких-то каменюк. Присели, зуку развели, остатки орехов дотрескали. Ничего, жить можно. Время - три часа ночи. Вышли на травку. Куда дальше - не понятно. По траве идти трудно. Камней не видно, постоянно оступаешься, свернуть ногу- плевое дело. Саша кричит: "Пойдемте!". Показывает рукой на склон, выделяющийся темным контуром на фоне начинающего светлеть неба.
Никуда мы не пойдем, скорее заблудимся, настаиваю я на правах руководителя. Это мне дали в подчинение трех мужиков, сказали "Веди!", а я… Хоть живы все. И то хорошо. Остановились на камешке, решили ждать рассвет. До пяти часов. Кое как устроились, скрючились на камешках. Холод пробирался по одежку, заставляя телеса мелко дрожать. Но усталость брала свое, и я проваливалась в тяжелое небытие, регулярно из которого меня вытряхивал холод. Парням же пришлось не слаще. Антоха ночевал, приютившись на соседнем камешке. Сашка большую часть сонного времени провел на ногах - греясь в ходьбе.

Потом рассвело. Солнцу вставать еще было рано, но свет уже наполнил доселе темный пейзаж, и появилась возможность проложить траекторию движения. Встали, собрались, пошли. Траекторию движения определили приблизительно, вглядываясь в утренний туман. Антоха первым заметил палатки - это был самые верхние ночевки, что-то типа "собачьих". Спустились еще ниже - тут уж я заметила средние ночевки. Нащупали тропинку, и уверенной прытью вниз, к нашему лагерю. Мы стояли на самых нижних ночевках, вроде они назывались "медвежьи".	Как он замечателен, вид дома после долгого пути. Столь долгожданный вид палаток, темно зеленой с красными треугольничками и оранжевой! Как замечательно наконец-то разглядеть их среди зелени и камней! Это торжество победителей - наконец-то, пришли. Мы сделали это! Мы смогли! Мы победили! Мы герои. Мы столько познали и пережили вместе за последние 24 часа. Вот мы подошли к палаткам, своим гомоном разбудив спящих (нечего спать, когда мы пришли, вставайте, чествуйте нас, холите нас, кормите нас, а то мы на ногах почти не держимся).
Наш народец вылез из палаток, стал разогревать приготовленную с вечера еду в виде змеиного супа с рыбными консервами (на что Антоха, на дух не переносящий рыбу, обиженно скривил нос). Чаек поспел, с конфетками: карамельками и ирисками. Я выбирала ириски, прихлебывала чай, и жизнь казалась замечательной. Особенно после того, как я стянула ботинки с носками, и сидела, шевелив стертыми пальцами и ступнями. Парни сразу начали рассказывать о наших приключениях, делится впечатлениями, размахивали руками и громко смеялись. Ден, который был среди встречающих, стал корить меня за то, что я не выходила на связь последние несколько часов. Они все очень беспокоились, ежечасно включали рации и жаждали услышать мой голосок. А мне было стыдно. Стыдно, что мы так долго провозились и схватили холодную. Стыдно было говорить им: "Да мы где-то, хрен знает где, сами не знаем. До лагеря далеко. Когда придем - не знаем. И вообще, плохо нам. Заберите меня отсюда. У-У-У-у-у-у…." Не хотелось включать рацию. К тому же почему-то мне казалось (понимаю, что креститься надо когда кажется), что они там все спят, в теплых спальниках, и им не до нас. А тут такой укор: "Мы не спим. Мы волнуемся". Прям чуть слезу не прошибли.	В голове от бессонной ночи было тяжело и шумно. А я сидела, скрестив ноги, наполненная чувством глубокого удовлетворения и причастности к великим событиям и великим людям. О, разве это не повод для гордости: совершенное с массой трудностей и приключений восхождение на Белалакаю, по маршруту 3Б категории трудности, я, единственная тетка среди троих мужиков, все старше меня, и при этом будучи их руководителем. Они меня даже слушались. Сначала пытались игнорировать мои руководящие действия. Но после того, как несколько споров было выиграно мной, они признали во мне руководителя. Когда первым шел Коля, то он иногда останавливался и спрашивал меня - куда дальше? Я делала умное лицо, смотрела описание маршрута, окидывала взглядом груды камней и скал вокруг и движением руки выносила свои решения: "Туда" или "туда". С Антохой было труднее, он считал себя "сам с усам", и никто ему не указ. Пытался даже мне указывать там, где в указке я совершенно не нуждалась. Пришлось с ним поругаться, покричатся и поворчатся.
Спать решили не ложится, собрали вещички и вниз. Успевать к контрольному сроку 12.00 в базовом лагере. А назавтра уже уезжать. Уезжать от этих гор, прозрачного чистейшего воздуха, голубых бескрайних пейзажей и просторов. Последний верхний лагерь, где мы стояли, был как-будто специально создан для обзора панорамного ущелья, которое змеей тянулось далеко вперед, разветвляясь на более мелкие ущелья, и обрисовываясь по краям вершинами, скалами, обрывами. Народ отходил в сторонку, пристраивался на камешке или на травке в позе лотоса (у Антохи даже была дудочка, в которую он дудел) и "втыкал" на окрестные пейзажи. Позади ущелье заканчивалось огромным снежным горным массивом Джугутурлучат, или просто Джуги, как мы его называли. При одном взгляде на него по коже бежали мурашки - вечный снег, ледники, куча вершин в одном массиве горы. Чтоб покорить всю гору, надо было взобраться на все пять ее вершин. У каждой свое подназвание.

Последний верхний лагерь, где мы стояли, был как-будто специально создан для обзора панорамного ущелья, которое змеей тянулось далеко вперед, разветвляясь на более мелкие ущелья, и обрисовываясь по краям вершинами, скалами, обрывами. Народ отходил в сторонку, пристраивался на камешке или на травке в позе лотоса (у Антохи даже была дудочка, в которую он дудел) и "втыкал" на окрестные пейзажи. Позади ущелье заканчивалось огромным снежным горным массивом Джугутурлучат, или просто Джуги, как мы его называли.	При одном взгляде на него по коже бежали мурашки - вечный снег, ледники, куча вершин в одном массиве горы. Чтоб покорить всю гору, надо было взобраться на все пять ее вершин. У каждой свое подназвание.
Нас, самых старших разрядников, хотели запустить на нее по 5а категории сложности. Это две ночевки на маршруте, на высоте и снегу. Брр-р-р. С постоянным движением по горному хребту вверх-вниз, как в мультике. Мы уже собрались было, пошли. Да по дороге, на подходе, заплутали. Ущелье, по которому мы должны были вылезти на стоянки под Джугами, завершалось двумя обрывистыми стенами, между которыми прокладывала свой путь горная речка. Мы вышли на неверный край ущелья, и когда наш путь выродился в скальные обрывы, поняли, что что-то не так. Почитали описание подхода - действительно, вышли не на ту сторону ущелья. Поглядели на ту сторону: "Да, чтоб туда попасть, надо было сделать большой путь назад, перейти речку, и наверх. Мы посовещались. Нас было трое: Я, Олег и Ден. Тут выяснилось, что в принципе, никому на эту длинную, холодную и страшную пятерку идти не охота, особенно Олегу, который любил, чтоб все было быстро и комфортно, Ден мялся, а я…	Я, как самая младшая по возрасту, разряду, опыту и полу, молчала и думала: "Пусть они сами решают". Признаюсь, мне было немного страшно идти на эту гору. Все-таки первая для меня пятерка. В то же время соблазнительно - пятерка!!! Круто!!! К тому же, если бы я не пошла на пятерку, то пошла бы на тройку "б" руководителем. Тоже весьма соблазнительно.
Олег. Это особая статья. Взрослый дядька. Тридцать с чем то лет. Суровый, сутулый, серьезный. Стрижен коротко, улыбается редко, но добро. И глаза сразу становятся добрыми и лучистыми. Чужд веселью. Держится в сторонке, в компаниях не нуждается. Основное, чем он занимался на стоянках - кушал, и читал. Народ в группки собирается, басни травит, а он сиди себе в сторонке, книжечку читает и ничего ему не нужно. Среди альпинистов он старожил, давно уж в горы ходит, да первый разряд никак не находит. Вот и приходится ему ходит с такими выскочками как я - с легким превышением второго разряда. Он испытывает ко мне симпатию, и, можно даже сказать, взял на до мной шефство. Спускаемся с горы, Ден отстает, Олег наоборот, очень быстро, но на меня оглядывается, увидит, что я отстала, остановится, подождет. Очень любил интересоваться, как я, не устала ли? Не тяжело ли? Он мужик крепкий, сильный, но не весьма выносливый. А я как бы во всех восхождениях считалась слабым звеном в команде, тетка все-таки! Вот Олег как бы на меня и пытался ориентироваться. Устала ли, девица? А я ему: "Не, нормально". На привале сидим, перекус хаваем, я им: "Хватит, пойдем." Они мне: "Иди", и дальше сидят. > Западный Домбай